Молчание, порой оно очень нужно, в нем можно услышать душу того, кто идет рядом. Мы рысили по тропе, не перекидываясь лишни словами, да и не к чему было напрягать такую устремленную ходьбу. Херсонес – сильный и большой жеребец, как верный ворон летел впереди меня, он знал куда идет, а вот меня ждала неожиданность. Его взгляд время от времени оборачивался в поисках меня, было видно, с каким трепетом он относиться ко мне. Я лишь мило улыбалась и смотрела по сторонам.
Вскоре тропа закончилась, и передо мной оказался овраг, его спуск слегка пугал, да и вообще я мало чего боялась, но высоты, почему то именно она внедряла страх, а перед глазами появлялась картинка, как я случайно оступаюсь и, падая, ломая ногу или шею, а ведь для лошади это означает – смерть. Да, больше всего я боялась смерти, может этого глупо, но страх перед неизвестностью меня пугал как нельзя сильнее.
Ржание Херсонеса вывело меня из состояния подобного оцепенению и собравшись, я на миг закрыла глаза, ступила вниз оврага, быстро перебирая копытами, не заметила как оказалась впритык к жеребцу, слегка вписавшись в его мощную грудь. Подняв глаза, в которых сверкали искорки страха, я тут же отвела их и стала идти дальше, надеявшись, что Херс не понял о том, что я испугалась этого оврага, а вернее спуска. Мы продолжили идти, а мой интерес все больше и больше ел меня изнутри, но доставать вороного с дурными вопросами «Ну когда мы придем?» или «А еще долго?» не хотелось, я просто молча и терпеливо следовала за вороным фризом, удивляясь в какие дебри он меня заводил. Ну, вот снова он куда-то завернул, я даже на миг потеряла Херсонеса, но его голос тут же указал куда мне следовать. Когда я завернула налево, то передо мной была пещера, ух как она меня смущала, неужели нет другого хода? Куда мы идем?! Уже начала про себя нервничать я, но продолжала также безмолвно следовать за своим так сказать гидом.
Я следовала так же осторожно, поэтому сырому и влажному месту, при еле видном освещении не отставая от жеребца. Тоннель все тянулся и тянулся, уводя нас куда-то в глубь, а с потолка, который был покрыт каплями воды, которые собирались от здешней сырости капали ледяные капли, мое тела аж вздрагивало от каждого такого случая. Шли мы так не долго и уже вскоре я увидела перед собой яркий свет. Ободряюще заржав, я приподняла хвостик и постаралась догнать Херсонеса, от которого слегка отстала. Наконец мы вышли на «свет Божий». Но каково было мое удивление, когда перед моими глазами открылась столь красивейшая картина. Я и подумать не могла, что где то в недрах этого убогого леса могло находиться столь прекрасное и волшебное гнездышко. Проснувшийся после зимы водопад тихо и спокойно спускался к реке, что уносила потоки воды куда-то вглубь леса. На деревьях уже появлялись свежие молодые листочки, а некоторые успевали даже пустить цветки, что еще не раскрылись. Я с удивлением смотрела на все вокруг, а когда вернулась из мыслей, то перевела взгляд на Херсонеса.
Он как раз смотрел на меня в этот момент и наши взгляды притянулись, будто какие то два магнита. Молча, я просо следовала зову сердца, напрочь отключив мозг. Мои ноги стали двигаться, все ближе и ближе поднося мня к нему. На лице появилось загадочное выражение, глаза сверкали от каких-то чувств, что переполняли меня. Когда я оказалась близко-близко, то очень тихо, будто боясь кого-то разбудить прошептала:
- Тут очень красиво.. – хотелось так много добавить, но тут я почувствовала какой-то неведомый страх, он шел из прошлых лет. Все будто повторилось снова и я стояла в полном шоковом состоянии. Как и когда-то, когда я еще жила в табуне с матерью, в тот день, перед тем как покинуть табун я встретила вороного жеребца у водопада, дорогу к которому знала только я, но все случилось так спонтанно, он позвал уйти, а я не ушла и наши пути разошлись и тут снова, снова вороной жеребец, снова водопад, а больше всего я боялась что Херсонес уйдет, просто исчезнет как и тот конь, став моим воспоминанием и не более того. Я как то потерянно посмотрела в глаза вороному, будто бы безмолвно кричала: «Только не бросай меня!!! Прошу…». Я была сильной лошадью, жизнь закалила во мне хороших характер, но именно рядом с ним я чувствовала себя какой-то беззащитной, возможно это любовь к нему сделала меня безоружной. А до ушей доносились тихие песни, которые напевала матушка-природа и птицы, которые уже успели вернуться в родной край, после долгой зимовки.