-…что я тебе скажу, - голос золотистого эхом отразился от купола черепа и, с многократно возросшей силой повторялся вновь и вновь. – Скажу, скажу, скажу…
Хольга страдальчески скривилась. Она вовсе не хотела слышать, но сворачивать уши в трубочку не умела, а встать и уйти куда подальше не могла. Задняя нога конвульсивно дернулась, ударив золотистого по ближайшей ноге. Вороная всхрапнула. Не специально ведь, но то, что тело ее тоже пыталось избавиться от докучливого  «скажу», ее веселило. Да и чего так нервничать? Ей-то хорошо. Ах, как ей хорошо! Даже подкатывающая к горлу рвота не казалась чем-то неприятным. Да, эйфория стоила пары тройки конвульсий и чугунной головы после прекращения действия дурмана. И попытки вернуть ее к реальности раньше, чем это случиться, Хольгой не приветствовались.
Перед глазами появился еще один набор четвероногого. Что-то крупное и черное мелькнуло , стремительно приближаясь, а потом шею словно парализовало. Напряженные мышцы растянулись, и кобылица в струну вытянулась от боли. Рассудок, расторможенный таким бесцеремонным образом, стал медленно возвращаться к реальности. На каких-то пять-шесть минут вороная застыла в положении, напоминавшем последнюю стадию столбняка. Потом еще раз дернулась и затихла.
Вернее, затихло тело, а вот недополучивший кайфа мозг бушевал не на шутку. Хольга приподняла тяжелую голову и попыталась укусить нахала за круп. Но благоразумный Марг сидел слишком близко к морде, и повернуть ее было затруднительно. Копытами то же не дотянешься. Можно разве что от злости лягать золотистого, который этого явно не заслуживает.
-Так и знала, что рано или поздно ты сядешь мне на шею, - несколько хрипло произнесла она, сглотнув. – А ну слезь с меня, вобла сушеная, иначе шлятся по миру я уже не буду. Солнышко, - обратилась она к золотистому. Тот действительно немного походил на дневное светило своей мастью. –Ущипни - ка это даму за круп от моего имени. А то в последнее время она несколько медлительна.

«И как я, скажите на милость, должен на это реагировать?» - ты был просто в шоке. – «Я уже было подумал, что этот псих хочет ее задушить!»
Ты смотрел расширившимися от удивления глазами на то, как вороной совершенно спокойно уселся на кобылу сверху, как будто сто раз это делал раньше. Тебе это было не понять, поэтому ты не стал ломать голову над тем, как сидение сверху могло ей помочь избавиться от судороги. Когда кобыла пришла в себя, ты почувствовал облегчение и обрадовался. Вместе с тем ты почувствовал боль в ноге. Ты уже забыл, когда она успела тебя лягнуть, но нога видимо не забыла.
«Что я заладил, в самом деле! То за хвостик дернули, то ножку ударили!» - ты тряхнул головой, отгоняя эти мысли. – «Как девчонка, даже хуже! Нашел, на что обращать внимание!»
Взглянув на парочку, находящуюся в такой довольно странной позе, ты почувствовал себя лишним. Но уходить ты не собирался. Тебе интересно было посмотреть, что же будет дальше. Тебе не долго пришлось ждать, кобыла сама к тебе обратилась:
- Солнышко, ущипни-ка это даму за круп от моего имени. А то в последнее время она несколько медлительна.
«Солнышко! Видимо, я поспешил с выводами, что она влюблена в этого психа! Хотя кто ее знает, может она еще не до конца оклемалась от дурмана. В любом случае, «даму» я щипать не собираюсь».
А вот по реакции «психа» было понятно, что он сильно влюблен. Если бы тебе такая дамочка, после того, как ты спас ей жизнь, вместо благодарности заявила бы такое, то за свою реакцию ты бы не ответил. А этот улыбается!
«Криминальные действия» со стороны вороного ты решил не заметить. Лучше всего, по-твоему, в этот момент было бы отвернуться и сделать вид, что рассматриваешь кузнечика в траве. Ты именно так и сделал. Однако, учитывая, что во внешности и поведении насекомого не было ничего интересного, тебе это занятие моментально наскучило. К тому же он сразу упрыгал куда-то подальше от твоего назойливого взгляда.
Тебе нужно было решать, остаться тут вместе с этими странными, но такими милыми особами, или сделать праздник вороному, оставив их вдвоем. Вороной тебе понравился гораздо меньше кобылы, так что ты решил не принимать во внимание его желания. А кобыла явно была не настроена с тобой так быстро расставаться.

- А что,он совсем не привлекателен? - с наигранным разочарованием Марг свернул губы трубочкой и оглядел круп. - По-моему он тебе очень даже нравится - сделав довольно предсказуемый вывод он резким толчком поднялся на все четыре ноги.
- По тону вижу что твоя мозговая деятельность пришла в норму. Ну что ж, тогда позволь поздороваться с тобой еще раз.С такой Хольгой мне приятнее общаться. - искренне заулыбался вороной, отмахивая хвостом мух.
Но пауза как-то затянулась и он понял что стоит и словно влюбленный сопляк продолжает смотреть кобыле в глаза. Он бы продолжал так стоять,но его смущал третий лишний. Так хотелось остаться сейчас наедине с угольной коброй, обжечься об нее снова, уколоться об ее острый язык, насладиться ее ядом...Но этот некто его смущал. Даже раздражал, холка нервно вздрагивала.
- А этот твой друг так и будет с нами рядом топтаться?

Хольга кряхтя перевернулась на живот. Растянутая шея ныла, ноги немного дрожали – скорее от слабости в мышцах, чем от остаточного действия яда. Так что подыматься она не спешила, еще кувыркнется, как новорожденный.
-Круп – не самое твое привлекательное место, - сообщила она скорее вышеупомянутому крупу, чем самому Маргу. Место, откуда у жеребца начинался хвост, было вполне себе ничего, но ведь лысику не обязательно об этом знать? Еще возгордиться и с ним вообще станет невозможно общаться. И так мнит о себе невесть что.
-Я тоже рада тебя видеть, - страдальчески произнесла она, стараясь тихонько размять шею и поворачивая голову то в одну, то в другую сторону. От того с чувственным взглядом Марга она так и не встретилась. Зато обратила внимание на задумчиво посматривающего на них золотистого. Тот показался ей поначалу жеребцом вовсе не покладистым, и, возможно, она еще сумеет потешить себя, стравив с ним вороного. Подобные сражения она очень любила, но сама участвовать пока не могла – ноги подвели.
Но настроение Солнышка ее разочаровало. Жеребец был спокоен и на драку явно не нарывался, собирался сматывать удочки. Жалко, конечно, а Хольга сейчас не настроена портить ситуацию. Тем более, с Маргиналом ей нужно еще многое обсудить, желательно, без чужих ушей.
-Можно, - доброжелательно позволила она. – Я- Хольга, а этот безгривый лебедь, с его позволения, - Маргинал. – ей почему-то хотелось быть любезной. Может, от того, что желание остаться с вороным наедине пересиливало желание видеть чужую кровушку? А вежливость редко доводить до беды. – Представитесь нам на прощание?

Отредактировано Хольга (2012-08-04 09:32:05)

Жеребец плелся по прериям. Ему сейчас не хотелось ни с кем разговаривать, он был поглощен своими мыслями о произошедшем. Как? Почему? Почему те наглецы посчитали его слабаком? Ведь это неправильно. Да, молодой он, не опытный, но Си полон эмоций. Сераф давно улетел с его спины, конь этого даже не почувствовал. Ему хотелось зарыться в землю и сидеть там. Жеребец пересекал прерии, думая о своем.
-Неправильно все это. Сераф не должен был так делать.-крутилось в голове, повторялось много - много раз, отчего конь просто готов был покончить жизнь самоубийством. Остановившись по середине этих огромных просторов, конь вдохнул как можно больше ароматного воздуха, отчего его настроение живо поднялось. Сириус с диким ржанием, как жеребенок начал носиться карьером по прериям, делая резкие повороты и движения. Уставший, радостный и потный жеребец остановился где - то на окраине. Плюхнувшись в траву, растянувшись там и тяжело дыша, Си наслаждался жизнью. Полежав там, побалдев, конь поднялся и отряхнулся от налипшей травы и грязи. Время перекусить. Жеребец начал щипать немного сухую траву...
...Стояла неимоверная жара. Пощипав травки, Сириус снова стал печален. Он начал вспоминать слова тех лошадей, помнил каждое их действие... Месть бурлила в жилах, глаза почти пылали огнем. Жеребцу хотелось их всех разбросать по ихнему лесу, чтобы потомки не лезли к коню. Но нет, пока это действие было недоступно. Может, позже... Си прилег на траву, только черный живот выпячивал. Он тяжело дышал и шлепал губами. Потом снова поднялся и шагом пошел пересекать прерии, идя к новым местам, врагам и друзьям...