Жеребец мчался по талому снегу, наслаждаясь бегом. Дурные мысли вылетели из головы. С этой степи открывалась новая страница в его жизни, новый мир ждал его. Этот мир сейчас лежал перед ногами жеребца. От боков вновь шёл пар. Шкура уже начала линять, так что Нимбус более не казался смешным шариком на ножках. Теперь под шерстью уже были видны мышцы, тугим корсетом покрывающие массивный костяк. Да, эти мышцы были наработаны тяжёлой жизнью одиночки. Где только не успел побывать жеребец за эти два года. Он исходил низины и гора, степи и глухие леса, но нигде ему не было хорошо, словно сердце было не на месте. Только здесь, только теперь он бежал свободно. Нимбус понимал, что скорее всего здесь ему придётся тяжело, ведь никого нет, кто мог бы помочь, показать, объяснить. Но жеребец был достаточно взрослым, что бы справляться со всеми трудностями самому. Хотелось, конечно, нати всё же друга или подругу. Возможно, такого же одиночку, как и он, а может и табунного. Просто одному молодому сердцу тоскливо на свете. А теперь конь горел, отражая в себе солнце и словно чуточку оставляя себе.
Тут ноздри уловили запах лошади, яркий запах незнакомой лошади. Сердце жеребца наполнилось хорошим предчувствием. Он словно знал, что эта встреча обещает быть приятной. Теперь он стал нестись ещё быстрее, навстречу новым приключениям и новым знакомствам. Ноздри подсказали, что это кобылка, так что жеребец заинтересовался ещё сильнее, уже горя в предвкушении.
- Интересно, кто она? Это же будет здорово! Я наконец-то познакомлюсь с кем-то с этих полей! Может она подскажет мне, где тут вода и где хорошая трава? Может мы станем друзьями? Это же будет потрясающе!
Жеребец нёсся, горя радостными предзнаменованиями совсем как жеребёнок, только понявший, что кобылы – это очень интересно. Только теперь его ни столько интересовал пол встреченной лошади, сколько то, что она жила здесь. Жеребчик истосковался по общению. Всё последнее время, а это около трёх месяцев он не видил практически ни одной лошади. Лишь пару раз замечал жеребцов, издали стороживших свой табун. Теперь же он нёсся, вздымая брызги снега, летя как сокол. Ним бежал, летел так… что пролетел мимо новой знакомой. Только спустя секунду он понял, что разминулся с той, к кому навстречу бежал. Жеребец развернулся практически сходу, поднявшись на дыбы с радостным ржанием. К девушке он бежал уже красивой, грациозной рысью, словно зависая в воздухе. Хвост молодого жеребца стоял пистолетом, в нём кипела кровь его отца, жаркая кровь.
Жеребчик остановился у кобылы и принюхался. Он хотел запомнить запах своей будущей знакомой, что бы не перепутать его ни с чьим другим.
- Здравствуйте! Я рад, что встретил Вас! Я уже давно не видел лошадей.
В голосе жеребца словно светилось счастье, да и он сам аж сиял от радости. Конечно, холодность кобылы его немного остудила, но и она не могла загасить пламени, горевшем в сердце жеребца.

Кобылка замерла перед ним, словно обдумывая, а значит и давая время оценить её внешний вид. Да, рыжая действительно была очень симпатичной кобылой. Рыжина не была ни бледной, ни бьющей в глаза, хотя и горел на солнце, как и золотой Ним. Крепкий, гордый стан притягивал внимание молодого жеребца. Она была достаточно сильной по виду, но это не портило её грацию и изящность, не мешало кобыле быть красивой. Обормот даже залюбовался. Сейчас он не был грозным Нибиру, жеребец был просто Нимом, илым и весёлым, готовым идти на контакт. Всё говорило о дружелюбии жеребца. Уши стояли торчком, даже чуть в стороны, были направлены к собеседнице, ноздри шумно втягивали воздух после быстрой скачки так, что крутые бока вздымались при каждом вздохе, а янтарные глаза излучали искреннее дружелюбие, словно светясь тепло и мягко.
После слов жеребца кобыла сделала небольшой шаг назад. Ним не смог не отметить, что движения её были изящны и грациозны. Он даже тихонько загугукал, словно делая комплимент столь приятной собеседнице.
- И правда.. чего я так близко подошёл.. Даже неудобно как-то, словно приставать собираюсь.
Жеребец был настолько рад встречи с лошадью, что и позабыл своё желание сколачивать табун, ведь он могу уже сейчас начать обхаживать столь приятную кобылку, но не делал этого. И вообще, всё, что он делал и говорил сейчас, шло от чистого сердца.
-Здравствуй. Я тоже рада видеть, а то одна уже сколько хочу, а никого не нахожу.
Конь готов был пританцовывать от радости. Она, столь гордая и спокойная дама, заговорила с ним, а значит, мучительные месяцы одиночества закончены.
Рыжая долго не думала, а сразу задала вопрос, даже поставив в ступор Нибируса.
-Ты с шайки, с табуна, одиночка ли?
Конь задумался, решая, как бы правильнее ответить. Вроде, он был в табуне, но уже два года как скитается, а что такое шайки, он даже и не знал, так как в его краях были только табуны и одиночки.
- Рос в табуне. Два года назад ушёл искать свою жизнь. С тех пор бродил одиноко.
Тут конь опять же, не долго думая, ткнулся мягко носом кобыле в плечо. С его размерами можно было бы предположить, что он напрочь снесёт кобылку, но прикосновение было на редкость мягким и аккуратным, даже чуточку робким. Тяжёлое дыхание жеребца щекотало бок кобылы, а нос был бархатным на ощупь. Жеребец чуток пофыркивал, как был рад встрече.
- Меня Нимбусом зовут, можно так же Нибиру. А ты?
Он поднял открытые янтарные глаза, в ожидании ответа. Сейчас сложно было увидеть в этом великовозрастном жеребёнке жеребца, выдержавшего ни одну схватку и отбившего табун в пять лет. Не было ни агрессии, ни жестокости. Тем и отличался Ним, что в нём была столь разнообразная и яркая гамма чувств, что порой те, кто знали его одним, не узнавали его другим. Жеребец вновь отошёл, словно смущаясь своего сиюминутного порыва. Лошадиный запах был такой родной, что приятно щекотал ноздри, заставляя забыть обо всех проблемах.

Агрессии жеребец не выражал никакой, да и не представлял он, что бы на кобылу можно было напасть. Кобылы, как жеребята и старики, у них в табунах были неприкосновенны, ведь это продолжательницы жизни. Дрались всегда только жеребцы, а других не трогали даже при столкновении табунов. Всё же даже физически жеребцы были лучше приспособлены к тому, что бы драться, обладая более широкой грудью и более крепким костяком. Кобыла же была более беззащитна, так как должна была по большей части заботиться о жеребёнке. Конечно, были очень воинственные особы. Даже в паре табунов кобылы были вожаками, но это было скорее исключение из правил, чем правило. Так что теперь ним даже и не думал, что не него могут напасть. Тем более с его размерами к нему мало кто совался просто так, а никаких законов сейчас он не нарушал. Пока конь не хотел ни с кем ссориться. Он должен был исследовать местность, выяснить что здесь и как. Тем более кобыла ввела его в некоторое замешательство.
- А что это за шайки хоть… У нас такого ведь не было. Надо разобраться будет. Я знаю, что такое табун – вожак, глашатай, кобылы, старейшины, жеребята и так далее, а что бы было как-то иначе, я не встречал. Видимо, мне много ещё предстоит узнать.
Кобыла была крайне спокойной, но не мог лёд остудить радостного пламени жеребца, хоть он уже не был готов носиться как жеребёнок, но всё равно к этой кобылке у него были уже тёплые, дружеские чувства.
-Это хорошо, что ты из табуна. У меня практически так же, как у тебя было.
Кобылу явно обрадовал тот факт, что жеребец был табунный. Но тут он не сможет примкнуть ни к одному табуну, так как подчиняться он больше не станет никогда. Слшком гордый нрав был у молодого жеребца, слишком кипела кровь предков в жилах. А долгий путь от простого война до вожака был не для Нима. Кобылка обежала жеребца и встала рядом. Так казалось спокойнее, а то контакт близкий продлился слишком долго. Жеребчик аж смущался немного. Касание ей явно не понравилось, о чём сказал Нибирусу недовольный фырк кобылы. Он аж засмущался и опустил голову виновато, но уши были торчком, повествуя о хорошем настроение жеребца.
-Моя имя немного сложноватое, поэтому назову часть, Иереема.
Жеребец приятно удивился лёгкому касанию, но оно согрело его душу в этот промозглый весенний день.
- Красивое у тебя имя. А можешь показать здесь всё? Есть ли здесь какие-то хорошие пастбища, водопои? А то мне одному местность исследовать не хочется, а тут мне нравится. Я скорее всего тут останусь.
Тут Нимбус всё же поборол своё смущение и стыд за незнание и спросил, чуть в сторону.
- А что за шайки-то? Там, где я родился, ничего похожего не было. У нас были табуны и были одиночки.
Конь говорил тихо, мягко, он наклонился и стал носом раскидывать снег, найдя пучок зелёной травы, сохранившийся под снегом. Он копал копытом очень аккуратно, а затем и носом. Раскопав кустик Ним отступил, уступая его кобыле, делясь, так как сам сможет найти потом, да и просто это было жестом симпатии.

Жеребец уже успокоился и просто спокойно смотрел на кобылу, дыхание тоже успокоилось, хотя массивные бока всё ещё ходили ходуном под не высохшей до конца шкурой. Тут только жеребец заметил, что за кобылой постоянно следует некрупный лис. Это создание не раз встречалось Ниму на пути, пока он исследовал территории. Правда лисы ему мало нравились, так как парочка из них заводила в такие дебри, что он потом ели выбрался. Ниму вспомнилось, как он чуть не попал в бурный поток из-за лиса, который твёрдо уверял, что по этому переходу переходил табун лошадей.
- Да, тогда я ели выкарабкался. Холодно ещё так было… Снег только стал сходить так, что поток был очень бурный. Хорошо хоть только в конце камень попался шаткий… Был бы такой в начале, вряд ли бы теперь я говорил с Ремой.
Конь мысленно, не долго думая, сократил имя кобылы, ведь произносить его полностью было бы действительно тяжело, хоть оно и было красивое.
Коняга поднял большую голову и посмотрел на солнце. Оно едва было подёрнуто пеленой облаков, что позволяло смотреть на него, но и не мешало ему сиять, заливая светом холмы и лощины. Жеребец вздохнул полной грудью, привыкая к здешнему воздуху. Даже воздух везде был разный. Особенно тяжело было дышать в горах, правда причину этому конь не знал, да и в горы не стремился – с его размерами там было крайне опасно, ведь тропки узкие, а камни шаткие.
Кобыле явно надоело стоять, так что она капнула копытом рыхлый снежок. Да и правда застоялись они уже. Надо было продолжать двигаться, вдруг будет что-то интересное.
-Всё показать? Эм, я тут недавно, поэтому большую часть ещё не знаю, там более мне пока надо всё осторожно обследовать. Можем вместе пройтись да и узнать местность лучше. Потому что я знаю только, где попить, лес и поля, а тут территория здоровенная.
Жеребец мысленно очень удивился. Он был уверен, что Рем здесь давно уже, а оказалось, что это не так.
- Ну это даже к лучшему… Она тогда понимает меня и то, как я себя ощущаю здесь.
Жеребец отфыркнулся, стряхивая с носа снег и тряхнул хвостом.
- Тут хорошие холмы. Наш табун жил на таких и летом, и зимой. Странно, что это не табунная территория.  Помню, у нас не раз были стычки за наши холмы. Ведь если поискать, тут всё можно найти. И хорошую сытную пищу, и небольшие ручьи, текущие между холмов. Меня мать учила так всё находить.
На уступленный кустик жеребец благодарно гукнул и сам дощипал его, но аккуратно, что бы не вырвать корень. Ведь трава должна расти дальше. Пастбища нужно было беречь. Ним спокойно пошёл вперёд. Касаться тёплого лошадиного бока было приятно. Наконец-то одиночество закончилось. Кобыла ему очень понравилась.
-Ну шайка это не табун, как ты понял. Шайке немного меньше табуна, по крайне мере, где я состояло было лошадей двадцать, двадцать пять, не помню. В шайке в основном те, кто нападает на табуны, грабят и убивают. Как разбойники, наподобие. Пошли. Надо немного пошагать, да и вообще я стоять не слишком-то люблю.
Жеребцу вновь пришлось удивиться. Он слегка повёл ушами, пытаясь сообразить, как это, грабить и убивать. У них не было такого. Хочешь территорию – вызывай жеребцов табуна на открытый бой. Да, ему предстояло многое освоить, прежде чем он начнёт собирать свой табун. Ведь в первую очередь, жеребец должен защищать табун,  а как защищать, если не знаешь от кого. Нимбус слегка принюхался и уже понял, куда идти. Где-то невдалеке должен был быть небольшой куст, а следовательно рядом должна была быть и вода. Сейчас, когда снега сходили, найти небольшие лужицы довольно чистой воды было не сложно. Они были там же, где летом вода залегала глубже, но из-за таяния снега выходили на поверхность. Жеребец многому научился и от матери, и во время путешествия, ведь он должен был добывать пищу и воду для себя сам, когда некому было подсказать. Нибирус направился спокойными шагами к в направлении островка древестной растительности. Пока что он хотел расспросить о местных порядках кобылу, узнать что здесь и как.
- Неужели эти шайки даже жеребят не жалеют? И кобыл… у них только жеребцы в шайках? Или здесь другие порядке? В моих родных землях дрались только жеребцы, а кобыл, жеребят и стариков нельзя было трогать даже пальцем. За такое следовало только одно – изгнание. И никто из табунов не имел права принять изгнанника.
Жеребец шёл ровным спокойным шагом, безудержная радость и игривость отступили, да и были неуместны в соответствие с его размерами. Такая радостная тушка могла снести даже и не заметив, хотя Нибиру был очень аккуратен, с детства стараясь зря никого не обижать.

Только сейчас жеребец заметил, что на кобыле довольно большое количество шрамов под шерстью. Где-то были шрамы от зубов, видневшиеся либо рваными ранами, либо полосками, а где-то и следы ударов копыт. На самом же жеребчике было мало подобных следов. На морде был всего один небольшой шрам, а точнее сросшаяся порванная ноздря. Его он получил в последней драке перед уходом из табуна. Тот бой, пожалуй, был самым тяжёлым за всю его жизнь. Обычно же жеребцу достаточно было показать то, что он готов драться, как от него отставали. В этом ему во многом помогало то, что он был массивный и крупный, обладал незаурядной силой, но и конечно же тёмной славой. Не зря же появилось прозвище Нимбуса. По мифам их племён Нибиру был чем-то огромным, что прилетит из космоса. Появление это тела предвещало гибель всех народов и племён, гибель всего живого. Так же прославился и сам Нимбус. При его появление на поле боя половина табунов сдавались. Жеребец умел драться. При его габаритах он был далеко не неуклюжим и очень вёртким. Ноги у жеребца были длинные и сильные, что позволяло маневрировать в драке. А мало кому хотелось получить здоровенным копытом жеребца, так как половина коней просто отлетит от такой мощи.
-Ммм, кстати, можешь называть меня Уфа, или Ире, а то имечко у меня длинное, некоторое и не выговаривают моё двойное.
На сей комментарий жеребец только хмыкнул. И правда, выговаривать имя кобылы было тяжело, хотя вторую часть его она не говорила. В голову Ниму закралась мыслишка, что рыжая ему не доверяет, но тут же была отброшена, так как сейчас они шли бок о бок и она была относительно беззащитна: такое близкое расстояние не позволяло совершить ни один манёвр, а в прямом противостоянии шансов у неё не было.
- А меня можно Ним звать, да и вообще как в голову взбредёт. Для меня это не принципиально.
Тут в их разговоре произошла заминка. Каждый шёл и думал о своём. В большой же голове коня варилось чёрти что. Он был рад тому, что встретил лошадь, но все эти отличии от его родного уклада пугали жеребца. Теперь Ним уже сомневался, оставаться ли ему тут, или искать новое место для формирования табуна. Но с другой стороны, он пережил столько войн, столько столкновений, в которых он оказывался один против многих и многих, что бои не должны были пугать жеребца. Да и то, что кобылы бывают порой лучшими войнами и умнейшими стратегами, признать было необходимо. Да, конечно он редко встречал таких воинственных дам у себя на родине, но здесь их судя по всему, было куда больше. А если он хочет табун, построенный на полном доверии, а не на страхе, то должен учитывать особенности каждого. Ведь заставить воительницу в душе искать травы и воспитывать детёнышей только… значит просто лишить её жизни, да и потерять для своего табуна. Наверное, больше всего рядом ему нужна была сильная и опытная подруга, кто бы не бросил в любой ситуации. Тут кобыла сказала то, что действительно заинтересовало жеребца.
-Сейчас всё займут, не переживай. Пока табуны и шайки делят свою территорию. Они ещё и поцапаются между собой.
Ним чуть сильнее навострил уши, чуть больше повернул к ней голову, но по этим незначительным действиям можно было понять, что нимбуса сильно заинтересовали данные слова.
- Так значит табуны и шайки ещё не устоялись до конца? Вы здесь недавно?
Данная информация была очень ценна, так как в разгар междоусобиц было бы куда проще отбить кобыл и молодых жеребцов для своего табуна, ведь не всем понравится то, что будет происходить. Всё же Нибиру надеялся, что есть те, кто как он уверен, что нельзя трогать тех, кто не может сражаться. Ведь это было основным условием. Либо увести их в свой табун, либо, если нет иного решения, оставить так, как есть. Правда после кровопролитных битв многие жеребцы погибали и кобылы по своему желанию уходили к победителям, так как только тот табун, где много здоровых и готовых к бою коней, мог выдержать нападения свирепых хищников.
-В какой я состояла, но она далеко от сюда, если не в другой части, не жалели. Тот, кто сильный, защищался, поэтому и дрались. Те кто слабее забирали в плен, а тот кто не хотел, убивали. Во время битвы каждый сам выбирал для себя судьбу из чужой шайки, табуна. Кто хотел жить шёл с нами, но если те сбегали, то их находили и убивали. Этим заведовала я. Конечно, основной состав жеребцы, они же всё-таки сильнее кобыл. У нас никто не изгонялся, а сразу убивали. Зато шайка была самая сильная в том районе. На то они и табунные, чтоб так поступать, по правилам и без особой жестокости и убийств. Шайки наоборот. А ты убивал?
Ещё раз кобыла смогла поразить жеребца. Он и не знал, что его знакомая окажется жестокой убийцей, даже поверить в это не мог. Конь вскинул голову, тряхнув густой гривой, и заглянул в глаза кобылы. Он ещё до конца не мог поверить, что она, столь изящная и красивая, могла убивать. Но вопрос её заставил задуматься. Конь решил на откровенность отвечать откровенностью.
- В наших землях изгнание было равносильно смерти, долгой и мучительной, ведь уходить от родного табуна не хотели, а жить там, где выживал табун, возможности не было. Я ели выжил в ту пору.
Жеребец задумчиво ещё раз капнул копытом землю, словно раздумывая, как правильнее ответить на вопрос.
- Я не знаю, как много я убивал. В пылу битвы я дрался либо до того, как противник сдастся, либо до того, как он не мог встать. Я мало волновался о том, что будет с ним потом. Если выходят – то все узнают, что со мной лучше не связываться. Так и было. А убил специально я только раз. Этот жеребец в своё время подлостью сверг моего отца, а табун поддержал переворот, так как никто не хотел сталкиваться с молодым Громом, все его боялись. По этому я дождался до тех пора, пока физически стал готов, бросил вызов жеребцу и победил его, прикончив за предательство. Но остаться с предателями и трусами я не смог. Вот и ушёл на поиски своей судьбы. Надеюсь, я смогу сколотить табун, где все будут как одно целое, не признающие предательства и измены внутри табуна, но и не трусы.
Жеребец спокойно направился за кобылой. Даже то, что она кобыла не изменяла того, что она лучше знала местность. Но жеребец не ошибся. И вскоре показалась небольшая проталинка, где скопилось небольшое количество чисто воды. Немного конечно, но для двоих вполне хватит. Очередь выпить первой жеребец не задумываясь уступил кобыле.

Они шли очень близко друг к другу. Так близко, что бока касался бока, а жеребец чувствовал тепло, идущее от кобылы. Да, в это промозглое, холодное время тепло живого создания было бесценно, а особенно родное, лошадиное тепло. Он вспомнил, как в особо лютые зимы весь табун держался кучкой так, что жеребята были в центре, а кобылы по сторонам. Те, кто были снаружи менялись с теми, кто был внутри, грея теплом друг друга. Да, Ним тогда был ещё маленьким жеребёнком, так что стоял в куче со всеми. Конечно, ребятня и тогда веселилась, то кусая друг друга, то немного лягая и делая вид, что ничего не было. Правда, самое яркое воспоминание было не о лютом морозе, а о том, что кто-то из жеребят больно укусил за ухо Нимбуса, а кто – осталось неизвестным. Было не сколько даже больно, сколько обидно, что он не мог наказать обидчика. Да и кобылы не давали особенно расходиться. Да, жеребцам тогда пришлось куда тяжелее. Им приходилось защищать табун от огромных волков, которые были дико голодны, так что погреться отпускали только по одному и самых замёрзших. После этого случая зимы стали теплеть, так что больше подобных мер Ним вспомнить не мог. Да, сейчас конечно был не лютый мороз, но рыжий бок приятно грел соловый бок, хоть как-то скрашивая омерзительную погоду. Недолюбливал жеребчик раннюю весну так же, как и позднюю осень. Снег уже не лежал пухом, а был тяжёлым и влажным из-за чего все ноги до колен постоянно были мокрыми. Чистотой соловой шкуры жеребец не особо заморачивался, но и хотел выглядеть прилично, так что приходилось искать чистый снег, хорошенько в нём кататься, а затем стряхиваться. Но шерсть хоть и очищалась, но становилась мокрой и неприятно липла к коже, заставляя подмерзать. Зато теперь, недавно проведя такую процедуру, перед кобылой он выглядел вполне прилично.
-А меня называй так, как я сказала, хорошо? Потому что некоторые придумывают такие идиотские сокращения, что их хочется придушить.
Жеребчик хмыкнул чуть иронично. Его мало раздражало подобное, но чем длиннее было имя, тем более дурацкие прозвища можно было придумать.
- Конечно-конечно. Как ты скажешь, так и буду называть.
Конечно, в слух он не будет называть, но кобыла подсказала ему чем занять свою голову на время. Конь изощрённо стал придумывать странные сокращения для имени рыжей, хотя вслух бы в жизни этого не произнёс.
- Ий, Рем, Рема, Ре, Ема, Ма…
Жерёбчик уже чуть ли не хихикал от чего у него загорелись глаза озорными огоньками. Почему-то захотелось играть и баловаться как жеребёнку, но он не был уверен, что его собеседница поддержит данный порыв жеребца. Ну что ж.. попытка не пытка. Жеребчик чуть толкнул кобылу мордой и вильнул хвостом. Он таким вот робким и мягким образом приглашал её поиграть, вспомнить молодость, вспомнить детство. У Нима детство было хорошее – рос он среди табунных жеребят, просто зная, что он сын вожака и будущий вожак. Да, были занудные лекции старейшин, но были и весёлые игры с ровесниками, громкое ржание, студёная вода в речушках... всё было.
-Странные у вас правила там.
Жеребец обиженно фыркнул, считая свои правила куда более верными, чем те, что были в шайках. Основой их правил была честь, а здесь.. только выживание и жажда власти, силы. Этого Ним не мог понять, как не мог он и ударить в спину.
- У нас и климат отличается от здешнего. Зимы были такими суровыми, что к весне нам приходилось обгрызать остатки коры, лишь бы выжить, а жеребцы не спали по ночам, отражая атаки голодных волчьих стай. Не представляя, как занесло наш табун на те земли… Я столько земель прошёл, плодородных и богатых на еду и воду, а вырос в суровых условиях.
Коыбла вдруг насторожилась, так что и жеребец резко вскинул голову, тряхнув вороной гривой и поднял уши торчком, прислушиваясь. Но никакой из звуков не мог значить опасности. Пить кобыла отказалась, так что Ним наклонил голову и спокойно сделал несколько глотков. Да, вода была не чистейшая, но суровая жизнь одиночки приучила его довольствоваться малым. Хотя жеребец твёрдо был уверен, что для своего табуна, если таковой будет, он достанет лучшие условия.
-Один раз? Тебе не доставляет удовольствия убивать? Хотя да, я просто не понимаю.
Жеребец ответил только удивлённым взглядом. Он даже никогда и не задумывался о подобных желаниях. Теперь же пришлось на несколько секунд задуматься, что бы дать кобыле более-менее логичный ответ.
- Убиваю я или нет – мне всё равно. Мне нравится драка, пыл сражения, лязг зубов, атаки. Мне нравиться впиваться зубами, бить копытами. Но прикончить того, кто уже не может сопротивляться? Я в это не вижу смысла. В основном он или сам погибнет, либо ему помогут кто-то из хищников. Но не моё это дело с падалью возиться.
Сейчас жеребец говорил довольно резко, но он мало уважал тех, кто нападал и проигрывал. Если ты слабый, то не нападай, если на тебя напали – сдайся. А если ты такой самонадеянный, то получай своё. После того, как враг не мог драться, он становился просто падалью для Нимбуса.
-Не знаю, мне просто Такт сказал, да и тем более у меня есть пару знакомых, которых я повстречала. Ах да, я же недавно вступила в табун. Так что…
От данной темы кобыла попыталась уклониться, но всё же сказала очень ценную информацию. До формирования полного табунов на территории очень много одиночек, не решивших ещё куда примкнуть, так что тут есть возможность как раз подняться и поднять свой табун, найти нужных, ценных.
Жеребец решил предпринять вторую попытку расшевелить кобылу. Ему не нравилось, что она была такой зажатой. Может он был большим ребёнком, но он скучал по ветру в гриве, по довольному ржанию. Жеребцу хотелось играть, хотелось чувствовать себя живым и молодым. По этому он слегка отодвинулся и вновь толкнул кобылу несильно носом в плечо, чуть загугукав. Он звал её играть, что было видно по поднятому хвосту, ушам торчком и задорному блеску в янтарных глазах.

Да, лужи были крайне неприятным побочным эффектом весны. Копыта постоянно мокли, не хотели правильно ломаться по краям, да и вообще это было жутко неприятно. Ноги внизу тоже были влажными, из-за чего побаливали особенно холодными вечерами или в дождь. Да и вообще, пора было найти себе место, где переночевать можно. Там, по мнению Нима, должно было быть сухо, безветренно и по возможности безопасно. В табуне было всё равно, где ночевать, но одному… Одному можно было либо спать, либо обороняться, так что жеребчик уже давно спал в пол уха из-за чего страшно не высыпался.
- И когда же кончится эта погода.. Вроде бы уже весна должна быть в полном разгаре, а снег только таять стал.. Так ещё и ночью подмораживает.
Конь мысленно недовольно ворчал, хотя даже погода не портила его настроение так, как могла бы. Коняш вспомнил, что уже месяц примерно он просыпается с ледяной коркой на ногах. Днём снег тает и на шерсти просто влага, а за ночь он замерзает, доставляя крайне неприятные ощущения.
Да, на его заигрывания кобыла отвечать не хотела. Всё же зря Нимбус надеялся, что развеселит сию особу. Но это даже и приятно поражало его. Всё же в такой напряжённой обстановке трезвый разум был куда ценнее жеребячьей игривости. Хотя Ним обладал в равной мере и тем и другим, но не мог он порой сдерживать себя и лавину своих эмоций. Так и теперь коняш виновато повесил морду и трусил рядом, даже и не думая обходить лужи. Своими копытами он всё равно не попал бы между луж, а так он бежал и не думал о том, куда и зачем наступает. Рыжая смерила жеребца таким взглядом, словно готова сжечь его, но Нибиру был не из пугливых. Он только фыркнул в ответ, а глаза янтарные были тёплыми и мягкими и словно укутывали летним солнечным теплом. Жеребчик спокойно рысил рядом, не думая ни о чём. Ему было хорошо с этой внешне холодной и жёсткой кобылой. Он чувствовал, что внутри она хорошая, только надо заслужить доверие для начала.
-Это вообще где находится?
Да, а действительно, где? Ним даже близко не представлял теперь, как вернуться к родному табуну, да и не хотел туда возвращаться.
- Знаешь, я даже не представляю, как сказать это тебе. Я бродил по землям два года, так что уже и забыл, как туда вернуться. Это где-то на западе, скорее всего, далеко на западе.
-Как ни странно мне тоже всё равно. Хотя люблю смотреть, как под моими копытами подыхает лошадь, которая осмелилась на меня напасть.
Жеребец только мотнул головой. Этих чувств он не разделял. Кровожадности в нём не было, как и желания убивать.
- Я люблю ярость и огонь, так что скорее переметнусь к следующему противнику.
Кобыла и в этот раз не ответила на его заигрывания, лишь поведя плечом. Конечно, жеребца это расстраивало, но он готов был принимать Нуни такой, какая она есть, так что просто принял для себя, что больше заигрывать не стоит, раз это ей неприятно. Жеребчику конечно хотелось играть, но не стоит навязывать то, что хочется тебе, другим. Так что он просто спокойно потрусил рядышком, слегка пофыркивая. Рыжая же решила объяснить свои действия.
-Я не играю, как бы прискорбно это не звучало. Мне не интересно. Я могу только пробежаться, а играть нет. Если со мной не интересно, то можешь уйти, я никого не держу. Никогда.
Жеребец только махнул хвостом чуть недовольно. Хотел бы – он бы давно уже убежал и попрощался, но пока его всё устраивало, так что он и не думал о таком. Разьве что не хотел навязываться. Тут кобыла поднялась в галоп, оставляя жеребчика позади. Ним аж растерялся от такого, но в считанные темпы догнал её. Правда он уже не думал о чём-то серьёзным. Бег ему был по-настоящему приятен. Ветер свистел в ушах, снег и ветки хрустели под копытами.. Что ещё надо для счастья-то? А, надо. Надо ещё рядом кого-то, но и это было. Только спустя время, когда гонка успокоилась Нимбус ответил на слова кобылы.
- Извини, если сделал тебе неприятное, ведь я ещё плохо знаю тебя. Но мне хорошо с тобой рядом. Если бы я хотел, я бы ушёл. Так что надеюсь, что не обременяю тебя своей компанией.
Говорил он мягко, вежливо и дружелюбно. Останавливаться сейчас было нельзя, так что конь медленно и спокойно трусил рядом, переводя дыхание. По этим полям ему нравилось бежать. Тут даже воздух было словно родной, такой, что его хотелось вдыхать большими ноздрями.

Жеребец нёсся во весь опор. Ветер раздувал вороную гриву. Да, Ним был счастлив бежать так, не думая ни о чём. Снег и вода брызгами летели из-под больших копыт, разлетаясь в стороны. Но всё же он старался в лужи не наступать, что бы ненароком не обрызгать рыжую кобылку, скачущую рядом с ним. Ритм у жеребца был ровный, хотя со стороны галоп был тяжеловат. Мощные копыта словно вгрызались в снег, оставляя там отпечатки. Кони следил за своими копытами просто по привычке, стараясь о жёсткую почву стирать лишнее отросшее, а в траве ещё и сушить ласты. Если копыта отрастали слишком сильно, то они обламывались, порой очень больно, да и просто некрасиво это было. Нимбус во многом следовал советам своей матери, знавшей очень и очень многое. Когда Ним родился, Мериган была уже во взрослом возрасте, так что он многому смог научиться у кобылы. Жеребец знал многие травы, как и где добыть воду, от каких зверей держаться дальше. Про животных мать многое рассказала жеребцу. Конечно, они были все разными, но всё же характер во многом задавался породой. Ведь и сам Ним был в первую очередь травоядным, конём, а только во вторую уже жеребцом и бойцом, как бы он не старался быть другим. Хотя не пытаться быть другим, мать его тоже приучила. Верно, иногда нужно сдерживать порывы, а иногда не доверять, но всё же он был собой, а разнообразные маски удел слабых, тех, у кого внутри пусто.
Многое мог вспомнить и рассказать жеребец, многому мог научить подрастающее поколение. Ведь учить – удел не только кобыл, но и жеребцов. О молодняке должны заботиться все, кто может это сделать.
Тут они оба сбились в рысь, что бы немного передохнуть. Это была не утомительная гонка, но зачем же мучить себя и вредить здоровью.
-Я люблю бегать, но не играть, к примеру в догонялки, пятнашки. А вот в перегонки можно, и то я не называю это игрой, а просто почувствуй свободу.
Конь только фыркнул. Он хлопнул по боку хвостом, словно стряхивая пар, валивший от крутого бока.
- А как же ещё называть бег? Ветер в гриве и глухие удары копыт.. именно это делает нас живыми и свободными. Мы живы, пока мы летим.
Конь только задумался о своих словах, переваривая их. Он любил свободу, любил открытость, любил доверие.. и любил семью. Ведь семья – то место, где ты по-настоящему свободен. Свободен от условностей, свободен от подозрений, свободен от вечного переживания за свою спину. Он верил, что табун и есть его семья, но это оказалось не так. Отец доверял тому табуну, а что вышло? Ведь по законам нужно было изгнать предателя, но все польстились на его молодость, на его ум, хотя, как выяснилось позже, зря. И вожак был изгнан, ушёл на верную смерть. Ним не знал, что его отца приняли в другой табун, где его радостно приняли, зная, каким мудрым вожаком он был.
И тут внезапненько так услышилось.
-Догоняй. Нам надо добежать вон до тех двух холмов, а там уже начинается лес.
Пока коняшка собирался с мыслями, кобыла уже понеслась. Нимбус тоже сорвался с места хоть и с запозданием и выдал качественный козёл, вскидывая весь зад. Его переполняло предвкушение от бега, радость гонки. Жеребец шёл ровными широкими темпами, пользуясь преимуществом в длине ног, так что довольно быстро поравнялся с кобылой. Лужи он не перепрыгивал, но и темп не набирал. Ним летел над землёй, взрывая снег копытами. Жеребц громко заржал, хвост стоял пистолетом, летя по ветру, шея начинала взмокать. Всё же при его размерах было тяжело держать такой темп, хотя ускорение было ещё возможно, но его он оставит либо до того, как ускорится кобыла, либо до финиша.
Вот уже увиделись холмы впереди, что означало, что пора ещё поднять скорость. Жеребец нёсся теперь уже как мог, во всю пользуясь преимуществом в широких шагах. Вот он уж вырвался вперёд, так как не щепетильничал и не задумывался, куда наступал. Молодой самец храпел на бегу, шея уже взмокла, бока ходили ходуном от тяжелого дыхания. Бежать становилось сложнее, так что он чуть перекинул центр тяжести к задним ногам и уже галоп шёл толчками, не такой быстрый, но и более энергоэкономичный. Ним опять собирал силы для последнего рывка. Перед самым финишем жеребец слегка затормозил, пропуская даму вперёд. Желание сделать приятное было больше желания победы. Да и что значила победа тут? Ничего. Имела смысл только сама гонка, само желание полёта. Конь перешёл на шаг и не останавливаясь произнёс сквозь тяжёлое дыхание.
- Ты хорошо бежишь, быстрая очень. Гонка была знатная.
Конь гугукнул и мотнул лобастой головой, слегка толкая кобылу в плечо просто ласково, мягко.

Может жеребец и уступил кобыле, но придти первым он тоже бы не смог. Шли они наравне, на равных. Длинные ноги жеребца и его очень широкий ход были быстрее хода кобылы, но жеребец сильнее выдыхался, так что в конце не мог держать такую скорость, а на рывке кобыла его и догнала, пока он пытался перевести дух после рывка.
- А ведь мы во многом равны. Она очень умна, спокойна, хоть и жестока. Во многом она моя противоположность. Я горячий как пламя, а она холодна как лёд. Идеальный баланс разумов.
Жеребчик потрусил рядом, переводя дыхание. Он пытался не показывать восхищение новой знакомой. Самому Нимбу порой ну очень не хватало сдержанности, да и холодной оценки тоже. Отец его был куда старше, так что был более рассудительный. Но и к нашему жеребчику это придёт со временем. Со временем. Он всё же не сдержался и спокойно сказал кобыле, без тени лести или подлизывания.
- Ты достойна была бы стать вожаком табуна или доминанткой, равной по власти. С твоим холодным разумом ты можешь многого добиться, хотя тебе не хватает чувств, но может это только внешне.
Жеребчик сделал своё заключение и мягко потёрся мордой о шею кобылы, проявляя симпатию. Может он был очень молод, а может очень горяч, но эта ледяная леди ему точно нравилась. В ответ на его заигрывание кобыла слегка тяпнула коника, предлагая держать дистанцию, но Ниму было это по-настоящему сложно, так как он не привык к отстраненным отношениям. Либо дружба, либо вражда. Да и сложно было относиться иначе к этому добродушному, импульсивному гиганту. Его либо любили, либо ненавидели. Так что жеребец уже давно привык к каким-то конкретным отношениям. Да и с лошадьми он почти не общался два года. Развлекали только редкие стычки, когда он заходил на чью-нибудь территорию в скитаниях.
На его слова о беге кобыла улыбнулась. А буланый уже подумал, что она вообще не умеет улыбаться. На самом деле Нимбус не умел ни подлизываться, ни льстить. Он говорил только то, что думал на самом деле и когда это думал. По этому похвалу Нибиру воспринимали как одну из самых высших наград, говорящих о настоящих достижениях, а не выслугой перед вожаком. Тогда табун разбился на две группировки. Одна следовала за Громом, считая его подход верным, а вторая осталась предана старому вожаку и его сыну, но она была столь малочисленна, что не могла ни на что повлиять. После ухода жеребца из табуна эти кони сменили табун, уйдя к Намибу.
Они подошли к двум холмам. Между ними был жесткий кустарник, заполнивший небольшую ложбинку между холмами. Жеребец фыркнул, понимая прекрасно, что не пройдёт тут. Кобыла словно произнесла его мысли вслух.
-Нам надо пройти по холму, точнее по одному из них. Потому что между ними не пройти.
Рыжая начала забираться, но не слишком удачно. Её вес не позволял продавливать лёд и она дважды скатилась, прежде чем смогла окончательно подняться. Жеребчик уже хотел подтолкнуть её, но боялся задеть гордость нуни, ведь она была дама самостоятельная. Подождав, пока войдёт она, жеребец стал взбираться, глухо и тяжело ударяя копытами о землю. При каждом шаге лёд хрустел под копытами жеребца, проламываясь. Там, где шёл Нимбус, остались здоровенные следы-вмятины от копыт на ледяной корке. У него подняться получилось с первого раза.
- И правда жутко скользко…
И тут жеребец чуть не ахнул. Перед ними открылась долина, где из-под редкого снега пробивалась зелёная уже трава, совсем молодая. Вся лощина была бело-изумрудная, а оттаявшее озеро глядело голубым глазом из самого центра. Нимбус замер, смотря туда. Вид был настолько великолепный, что перехватывало дух. После этой лощины же начинались горы, но она была неподражаема. Теперь он знал, где поселится его табун, его Легион, где каждый будет членом семьи, где каждый встанет плечом к плечу с сотабунником в любом случае. Жеребец громко радостно заржал, начав спускаться. Он тормазил копытами, ломая лёд в крошку так, что Нуни спуститься было бы куда легче.
- Там потрясающе! Поскакали туда!
Только сейчас коняга заметил, что ноги саднило, так как ледяная корка оцарапала кожу даже сквозь густую шерсть. Но он продолжал спускаться, прокладывая спутнице путь.
>>> Изумрудная лощина